Ознакомительная версия.
Тогда еще все было нормально.
В метро он почему-то начал волноваться. Глядел на часы, озирался на окружающих. Но ничего подозрительного не было.
Разве что Егор услышал музыку.
И началось то, чего быть не может.
Он зачем-то свернул в темную, вонючую подворотню. Подошел к девушке и парню, которые ждали его. Которые его подманили. И сам подставил девушке шею под тонкие, острые, нечеловеческие зубы.
Даже сейчас, дома, в одиночестве, Егор ощущал холодок – сладкий, манящий, щекоткой пробегающий по коже. Он ведь хотел! Боялся, но хотел касания сверкающих клыков, короткой боли, за которой… за которой… за которой что-то будет… наверное…
И никто в целом мире не мог помочь. Егор помнил взгляд той женщины, что выгуливала собак. Взгляд, прошедший сквозь него, настороженный, но вовсе не равнодушный. Она не испугалась, она просто не видела происходящего… Егора спасло лишь появление третьего вампира. Того бледного парня с плеером, что увязался за ним еще в метро. Они схватились из-за него, как матерые и голодные волки грызутся над загнанным, но еще не убитым оленем.
Вот тут все путалось, слишком быстро произошло. Крики о каком-то дозоре, о каком-то сумраке. Вспышка синего света – и один вампир начал рассыпаться на глазах, как в кино. Вой вампирши, которой что-то плеснули в лицо.
И его паническое бегство…
И понимание, страшное, еще страшнее случившегося: никому и ничего нельзя говорить. Не поверят. Не поймут.
Вампиров нет!
Нельзя смотреть сквозь людей и не замечать их!
Никто не сгорает в вихре голубого огня, превращаясь в мумию, скелет, горстку пепла!
– Неправда, – сказал Егор самому себе. – Есть. Можно. Бывает!
Даже себе поверить было трудно…
Он не пошел в школу, но зато убрался в квартире. Хотелось что-то делать. Несколько раз Егор подходил к окну и пристально оглядывал двор.
Ничего подозрительного.
А сумеет ли он увидеть их?
Они придут. Егор не сомневался ни на секунду. Они знают, что он помнит о них. Теперь его убьют как свидетеля.
Да и не просто убьют! Выпьют кровь и превратят в вампира.
Мальчик подошел к книжному шкафу, где половина полок была заполнена видеокассетами. Наверное, можно поискать совета. «Дракула, мертвый, недовольный»… Нет, это комедия. «Однажды укушенный». Совсем ерунда… «Ночь страха»… Егор вздрогнул. Этот фильм он помнил. И теперь уже никогда не рискнет пересмотреть. Как там говорилось… «Крест помогает, если в него веришь».
А чем ему крест поможет? Он даже некрещеный. И в Бога не верит. Раньше не верил.
Теперь, наверное, надо?
Если есть вампиры, то, значит, есть и дьявол, если есть дьявол, то есть и Бог?
Если есть вампиры, то есть и Бог?
Если есть Зло, то есть и Добро?
– Ничего нет, – сказал Егор. Засунул руки в карманы джинсов, вышел в прихожую, посмотрел в зеркало. Он в зеркале отражался. Может быть, слишком мрачный, но вполне обычный мальчишка. Значит, пока все нормально. Его укусить не успели.
На всякий случай он все же покрутился, пытаясь рассмотреть затылок. Нет, ничего. Никаких следов. Тощая и, пожалуй, не совсем чистая шея…
Идея пришла неожиданно. Егор кинулся на кухню, спугнув по пути кота, устраивавшегося на стиральной машине. Стал рыться среди пакетов с картошкой, луком и морковью.
Вот и чеснок.
Торопливо очистив одну головку, Егор принялся жевать. Чеснок был злой, рот обжигало. Егор налил стакан чая, стал запивать каждый зубчик. Помогало слабо, язык горел, чесались десны. Но ведь это должно помочь?
Кот заглянул в кухню. Недоуменно уставился на мальчика, издал разочарованный мяв и удалился. Он не понимал, как можно есть подобную гадость.
Последние два зубчика Егор разжевал, выплюнул на ладонь и стал натирать шею. Ему самому было смешно то, что он делал, но остановиться он уже не мог.
Шею тоже защипало. Хороший чеснок. Любой вампир сдохнет от одного запаха.
Кот недовольно завопил в прихожей. Егор насторожился и выглянул из кухни. Нет, ничего. Дверь закрыта на три замка и цепочку.
– Не ори, Грэйсик! – строго велел он. – А то и тебя чесноком накормлю.
Оценив угрозу, кот умчался в родительскую спальню. Что бы еще сделать? Серебро, кажется, помогает. Повторно вспугнув кота, Егор прошел в спальню, открыл шифоньер, из-под простыней и полотенец достал шкатулку, где мама хранила украшения. Достал серебряную цепочку, надел. Будет вонять чесноком, да и все равно придется снять к вечеру. Может быть, опустошить копилку и купить себе цепочку? С крестиком. И носить не снимая. Сказать, что поверил в Бога. Бывает же такое, что человек не верил, не верил, а потом вдруг стал верить!
Он прошел через зал, уселся с ногами на диване, окинул комнату задумчивым взглядом. Есть у них в доме осина? Вроде бы нет. А как она вообще выглядит, осина? Пойти в ботанический сад и вырезать себе из сучка кинжал?
Это все хорошо, конечно. Вот только поможет ли? Если снова зазвучит музыка… тихая, манящая музыка… Вдруг он сам скинет цепочку, сломает осиновый кинжал и вымоет измазанную чесноком шею?
Тихая, тихая музыка… Невидимые враги. Может быть, они уже рядом. Просто он их не видит. Не умеет смотреть. А вампир сидит рядом и усмехается, глядя на наивного пацана, готовящегося к обороне. И не страшна им осина, не пугает чеснок. Как воевать с невидимкой?
– Грэйсик! – позвал Егор. На «кис-кис» кот не откликался, у него был сложный характер. – Иди сюда, Грэйсик!
Кот стоял на пороге спальни. Шерсть у него топорщилась, глаза горели. Он смотрел мимо Егора, в угол, на кресло у журнального столика. На пустое кресло…
Мальчик почувствовал, как по телу пробежал уже привычный холодок. Он рванулся так резко, что слетел с дивана и упал на пол. Кресло было пустым. Квартира была пустой и запертой. Вокруг потемнело, словно солнечный свет за окном померк…
Рядом кто-то был.
– Нет! – закричал Егор, отползая. – Я знаю! Я знаю! Вы здесь!
Кот издал хриплый звук и метнулся под кровать.
– Я вижу! – крикнул Егор. – Не трогай меня!
Подъезд и без того оказался мрачным и грязноватым. А уж глядя из сумрака – настоящая катакомба. Бетонные стены, в обычной реальности просто грязные, в сумраке оказались поросшими темно-синим мхом. Гадость. Ни одного Иного тут не живет, чтобы вычистить дом… Я поводил ладонью над особо густым комком – мох зашевелился, пытаясь отползти от тепла.
– Гори, – велел я.
Не люблю паразитов. Пусть даже особого вреда они не причиняют, всего лишь пьют чужие эмоции. Предположение, что крупные колонии синего мха способны раскачивать человеческую психику, вызывая то депрессии, то необузданное веселье, никем так и не доказано. Но я всегда предпочитал перестраховаться.
– Гори! – повторил я, посылая в ладонь немножко силы.
Пламя, прозрачное и жаркое, охватило спутанный синий войлок. Через миг пылал весь подъезд. Я отступил к лифту, надавил кнопку, вошел в кабину. Кабинка была почище.
– Девятый этаж, – подсказала Ольга. – Зачем тратишь силы?
– Копейки…
– Тебе может понадобиться все, что ты имеешь. Пускай бы рос.
Я промолчал. Лифт медленно полз вверх, сумеречный лифт, двойник обычного, по-прежнему стоявшего на первом этаже.
– Как знаешь, – решила Ольга. – Молодость… бескомпромиссность…
Двери разошлись. На девятом этаже огонь уже прошел, синий мох горит, как порох. Было тепло, куда теплее, чем обычно в сумраке. Слегка пахло гарью.
– Вот эта дверь… – сказала Ольга.
– Вижу.
Я действительно почувствовал ауру мальчика у двери. Он даже не рискнул сегодня выйти из дома. Прекрасно. Козленок привязан за крепкую веревочку, остается дождаться тигра.
– Войду, наверное, – решил я. И толкнул дверь.
Дверь не открылась.
Да не может такого бытъ!
В реальности двери могут быть закрыты на все замки. У сумрака свои законы. Только вампиры нуждаются в приглашении, чтобы войти в чужой дом, это их плата за излишнюю силу и гастрономический подход к людям.
Чтобы запереть дверь в сумраке, надо по меньшей мере уметь в него входить.
– Страх, – сказала Ольга. – Вчера мальчишка был в ужасе. И только что побывал в сумеречном мире. Он закрыл за собой дверь… и, не заметив того, сделал это сразу в двух мирах.
– И что делать?
– Иди глубже. Иди за мной.
Я посмотрел на плечо – никого не было. Вызвать сумрак, находясь в сумраке, – непростая игра. Я поднимал свою тень с пола несколько раз, прежде чем она обрела объем и заколыхалась напротив.
– Давай-давай, у тебя получается, – шепнула Ольга.
Я вошел в тень, и сумрак сгустился. Пространство наполнилось густым туманом. Краски исчезли вовсе. Из звуков осталось лишь биение моего сердца, тяжелое и медленное, раскатистое, словно лупили в барабан на дне ущелья. Да свистел ветер – это воздух вползал в легкие, медленно расправляя бронхи. На моем плече возникла белая сова.
Ознакомительная версия.
